QebedoДата: 03 апр 2013, 23:14 · Просмотров: 4 900
"Записки Томаса Аткинса, эсквайра, бывшего рядового полка Королевской "Черной стражи", ныне повелителя большей половины Ост-Индии, прозванного Англосахабом. Напечатано с разрешения и за собственной счет в типографии МакКормака и МакГормли в Эдинбурге, б.г."
I. Я пребываю к Маратхам. Краткий очерк придворных нравов и руководства государством
Ост-Индия - страна больших возможностей для европейца, будь он даже просто отставным рядовым полка Королевской "Черной стражи". Не имея особых средств к существованию, кроме перспективы продолжать знакомство с сержантской плеткой в каком-то другом пехотном полку, я соблазнился предложением знакомого голландского торговца и отплыл в Ост-Индию в поисках славы и приключений.
К сожалению, индусы не особо жалуют европейцев, считая их немногим более разумными существами, нежели рогатые или хвостатые животные. Но у правителей Маратхской империи выбора не было - им был срочно необходим опытный военный, а приятель-голландец рекомендовал меня, нимало не смущаясь, как генерала, одержавшего немало побед в Европе. Мой берет, в который я для убедительности воткнул как можно больше перьев птиц, поданных нам перед тем на ужин, тартан и, самое главное, висящие на поясе пистолеты и больших размеров клейбэг произвели на маратхов неизгладимое впечатление. Сей народ вообще склонен судить о способностях людей по внешности, отчего все их министры, генералы, капитаны и даже просто сборщики налогов имеют вид победительный, смахивая на итальянских разбойников. Раз-два - и вот я уже главный советник про дворе с полномочиями самыми широкими.
Двор сей вряд ли найдет себе подобие в просвещенной Европе. Глава его - женщина, императрица Тарабай. Причем у нее есть муж, который никак не вмешивается в дела государства, и вообще нигде не показывается - о его существовании я узнал только тогда, когда императрица родила наследника престола, и это снова была дочь. Я нисколько не ошибся, назвав ее наследником - и она, императрица носят мужские титулы, к ним обращаются, как к мужчинам. Сама Тарабай показалась бы милой женщиной, если бы не ее ручной тигр, которому она имела привычку скармливать тех, кто вышел из ее милости. Впрочем, Ее Величество Тарабай показала себя женщиной истинно царственных манер, а также любительницей продвигать людей согласно их заслугам; особую же страсть она питала к военным, за что даже получила в народе прозвище "любитель мундиров".
Управляет делами государства императорский совет. Глава его - пешва. По прибытии я застал старого пешву, человека, погруженного в частную жизнь - здесь многие сановники имеют официальных любовниц, которые добавляют им авторитета в простом народе, а особенно среди знати; более же всего меня удивила любовница императрицы, о которой я не рискнул себе составлять мнение, для чего она потребна правителю женского пола. Нынешний же пешва, назначенный по смерти старого - Ангад Натават, человек самых разносторонних дарований - покровитель флота, агрономии и гений тактики, прилагающий массу усилий для развития военных наук.
Среди наиболее влиятельных министров выделяются военный, называемый сенакарта - Джаянти Свияппараджу, и морской - дарья-саранга Аниндита Говардхан (как оказалось при нашей более близкой беседы за чбутылкой скотча - мичман Эндрю Говард, перешедший в маратхскую службу из персидской в чине амир аль бахра).
Впрочем, самыми умными и полезными мне людьми при дворе оказались местные ученые, особенно Шринант Панну, крупный военный теоретик и писатель, назначенный мною ректором столичной армейской школы, прославившийся своими трудами "Образ небесного воинства для побед над земными неприятелями" и "Превосходство меткого глаза над твердой рукой". Под его руководством к нынешнему дню удалось внедрить в маратхскую армию багинет и втулочный штык, построение в каре, картечь и подвижную артиллерию. Когда наши славные войска овладели Майсуром, ректором тамошней школы стал агроном и промышленник Даяпатрао Баджирао, сумевший разработать огораживание, паровой насос, ткацкий станок и основные положения теории физиократии. По взятии же Ахмедабада в тамошней школе обнаружил себя Асим Бхосле, человек буйного нрава, прекрасный фехтовальщик и отменный дуэлянт, принесший много пользы в переводе на хинди сочинений европейских авторов теорий эмпирического знания и общественного договора.
Из командующих войска особыми талантами выделялись трое. Генерал Джайнил Рават слыл (и подтвердил в дальнейшем свою славу) непоколебимим под огнем командиром, коварным к врагам предводителем, а также придавал огромное значание лечению ран и развитию санитарии, имея в своей свите даже европейского хирурга (доктора Лектора, покинувшего Новую Англию из-за неладов с тамошним законодательством). Но самым блестящим генералом армии Маратхов является Балкришна Индукури, особо искусный в обороне и командовании пехотными частями, всячески развивающий в своей армии разведку и интендантскую службу. Командование же флотом после нескольких неуспешных попыток получил Дхонду Пай, капитан, возведенный мною в чин амир аль бахра за выдающиеся победы на море; этот старый морской волк особенно поднаторел в прорыве блокад, кои вражеский флот учинял нашим портам.
Глава II. Первая часть войны Маратхов с Моголами от обороны Биджапура до второго завоевания Ахмаднагара
Армию Маратхов я нашел достаточно разнообразной. Основу ее составляли отряды неплохой баргирской и индуской пехоты, подразделявшиеся на дахлии стрелков и вооруженных холодным оружием. При оброне же крепостей используют они ополчения крестьян с плохими кремневыми ружьями, весьма малочисленные, нестойкие и плохо обученные. Из кавалерии лучшими были туманы копейной силлардарской конницы и иррегулярные конные стрелки-пиндары. Имелись еще отряды стрелков на верблюдах, но ничего особо выдающегося эти экзотического вида странные войска из себя не представляли. Артиллерия была довольно жалка и вплоть до изобретения по моим указаниям в Военной школе картечи и передка была неподвижной и малоспособной причинить вред неприятелю.
С такими силами я едва не на следующий день после утверждения при дворе Маратхов вынужден был решать вопросы жизни и смерти - армия Моголов стояла у ворот столицы, разоряя окрестные поселения, а само государство составлялось всего из двух провинций, столичной и Карнатика, да еще разделенных посредине владениями раджи Майсура, соседа скорее коварного, нежели полезного.
Армия Моголов, угрожавшая столице, была разбита в сражении скорее сумбурном, нежели упорном - оно доказало, что из двух одинаково устроенных армий (Моголы располагали теми же дахлиями стрелков, мечников и кизилбашей - конных и пеших мусульман, вербовавшихся на границе с Персией) побеждает та, которая поддерживает порядок. Я выстроил Маратхов в старые добрые линии - стрелки, за ними мечники, конники по флангам - и не допускал, чтобы они, как враги, бросились каждой дахлией и туманом на врага, сбиваясь в кучи и рассыпаясь везде, где встречали уверенное сопротивление, становясь легкой добычей силлардарских пик. У некоторых генералов Моголов хватало впоследствие соображения пытаться сражаться с нами в таких же огневых линиях, обходя конницей с флангов, но выдержки в удержании линии и в массировании атак у них никогда не было, и если Маратхам удавалось отбить первый яростный натиск, дело обычно заканчивалось победой.
Разбив таким образом полевую армию Моголов, я разделил силы Маратхов на две армии - одну послал на север, на Ахмаднагар, вторую - на северо-восток, на Хайдарабад, которые после долгой осады были взяты. И именно в этот момент раджа Майсура счел самым удобным для нападения на Карнатик.
Оборона этого города стала одним из самых героических событий войны. Измена Майсура ожидалась мною рано или поздно, ибо, как говаривал сержант Мёрфи по прозвищу "Законник" из полка Королевских ирландцев, если пакость может случиться, она случиться обязательно. Но настоящее предательство всегда случается в самый неподходящий момент - гарнизон Карнатика состоял всего из одной дахлии индуских мечников, к коим присоединились весьма жалкие и малочисленные два отряда ополченцев с кремневыми ружьями и одна многочисленная банда крестьян, вооруженных холодным оружием. Они, конечно, никогда не смогли бы отбить последовавшие подряд два штурма Карнатика, если бы на помощь им не пришли две регулярные дахлии индусов из форта, расположенного неподалеку от Карнатика. Враг дважды врывался в город, захватывая внешние укрепления, но после жестоких боев внутри, стоивших защитникам почти всех их жизней, вынужден были отступить восвояси.
Я вспомнил слова артиллерийского лейтенанта Малапарте, урожденного корсиканца, который за обедом у нашего капитана рассуждал с помощью виргинского картофеля о том, что действующий меж двух врагов имеет преимущество внутреннего положения. Упорная оборона Карнатика в течение полугода дала время подготовить падение Майсура - вызвать из только что взятого Ахмаднагара армию Джайнила Равата, которая и взяла Майсур после долгой осады и яростного боя, в котором гарнизон пытался от нее освободиться. Таким образом в Ост-Индии остались всего две силы, Маратхи и Моголы, коим и предстояло схватиться за обладание ею.
То, что враг еще отнюдь не был разбит, доказали события в Ахмаднагаре. Когда армия Джайнила Равата ушла на майсур, город был атакован новонабранным войском Моголов. Посланные из столицы подкрепления не сумели дойти и были разбиты поодиночке, а затем после яростного и короткого штурма Моголы отбили Ахмаднагар. Впрочем, ненадолго - на следующий год пылающий мщением Джайнил Рават возвратился под Ахмаднагар и вернул его Маратхам после долгой осады.
Таким образом был покорен Майсур и присоединены Ахмаднагар и Хайдарабад. Как оказалось впоследствии, эти события стали ключевыми в ходе войны, после них Моголы уже не решались на открытые сражения или осады городов Маратхов.
Глава III. Вторая часть войны с Моголами до завоевания Шринагара и покорения Ост-Индии
После второго поражения под Ахмаднагаром Моголы отказались от наступлений крупными армиями и перешли к тактиге мелких набегов - партизанской войне, как ее называл фельдфебель Клаус Зевиц из ганноверского полка Беннигсена. Небольшие отряды стрелков и мусульманских фанатиков-дервишей нападали на фермы, ткацкие фабрики, рудники и прочие заведения, находившиеся вне защиты стен больших городов и их гарнизонов, стремясь причинить Маратхам наибольший ущерб и подорвать их финансы и ремесла.
Особенный размах приняла такая война на море; флот Моголов разорял гавани Маратхов, перехватывая их торговлю и уничтожая мелкие морские отряды. Пришлось вспомнить старого моряка-ласкара Нила Сона, который, когда напивался, что с ним случалось каждый вечер, кроме церковных праздников, в кои он напивался уже с утра, повторял слова адмирала Бенбоу: "Пошли мне Господь в линию на один корабль больше, а лучше на пять". Построив большой флот, я вверил его амир аль бахру Дхонду Паю как наиболее удачливому из капитанов. Крещение новый флот принял в снятии блокады с Каликута, в котором флот Моголов заперся, захватив его. В порт вошел туман конников-силлардаров, выгнав корабли Моголов в море, где их уже поджидал Дхонду Пай. Победа была полной - те корабли Моголов, которые не были потоплены, были взяты на абордаж. После этого успеха война на море решительно склонилась в пользу Маратхов.
На суше же победоносная война продолжалась. Партизаны Моголов были вылавливаемы и разбиваемы повсеместно, а армии Маратхов брали область за областью - Ориссу, Берар, Бенгалию, Синд, Пенджаб, пока, наконец, не пало последнее прибежище бывших властителей почти всей Ост-Индии - город Шринагар в Кашмире. Авторитет Маратхов вырос до невиданных высот, торговля наполняла казну, и по всей Ост-Индии воцарились мир и процветание.
Глава IV. Государственные дела, восстания магометан, присоединение Гоа и поход в Европу
Следующей моей заботой стала организация государственных дел, кои требовали не столько развития, сколько упорядочения. Большое количество завоеванных территорий принесло Маратхам семь школ. колледжей и университетов, в коих было налажено изучение военных, промышленных и общественных наук. В каждую школу мною был назначен ректор, а избыток начавших появляться в большом количестве ученых решено было использовать в качестве управляющих фабриками. Впрочем, в итоге я столкнулся с тем, что обучению Маратхов есть естественные границы - все мои старания, например, внедрить в войска стрельбу шеренгами или построение клином, кои были теоретически разработаны в школах, остались втуне. Пришлось ограничиться реформой артиллерии и улучшением качества подготавливаемых солдатов.
Самой главной проблемой управления разросшейся империи Маратхов стали религиозные противоречия. Моголы всячески поощряли у себя ислам, свою собственную религию. Маратхи же испокон были язычниками - индуистами, как их называл в своем словаре доктор Самуэль Джонсон. Посему для поощрения их верований во многих завоеванных провинциях были разрушаемы магометанские духовные училища-медресе и выстраиваемы на их месте индуистские школы-ашрамы. Такая политика была необходима исходя из интересов государственных, но вызывала в магометанских областях многие возмущения и недовольства. Самые крупные волнения случились в Синде и в Кашмире. В первом восставшие магометане собрали целую армию с пушками, пехотой и кавалерией и штурмом захватили столицу области Ахмадабад, в коем стоял слабый гарнизон. Пришлось срочно перебросить туда армию, собираемую для вторжения в Гоа, и брать мятежный Ахмадабад штурмом. В Кашмире восставшие не смогли взять столицу области Шринагар и бежали в предгорья, где были настигнуты и уничтожены в бою.
Гоа и Цейлон оставались единственными областями в Ост-Индии, остававшиеся вне власти Маратхов. Соблазнительные предложения об их выкупе и даже обмене с предоставлением денег и научных знаний их хозяева португальцы и голландцы категорически отвергали, и я стал склоняться к идее захвата силой для начала Гоа. Но в первый раз помешало восстание магометан, а затем государственный совет одолели серьезные сомнения - стоит ли начинать войну с Португалией, флот коей обладал всеми возможностями прекратить практически все торговые сшношения Маратхов с Европой? Промедление оказалось благом, ибо за это время Португалия была завоевана Испанией, а Гоа захватили мятежные туземцы. Одним броском давно готовая армия вошла в Гоа и штурмом овладела оным, присоединив к владениям Маратхов. Завоевание же Цейлона решено было отложить до предоставления таких же счестливых оказий, либо до того момента, когда наша морская торговля не будет подвергаться таким опасностям.
Следующим регионом, который привлек внимание Маратхов, стала Европа. С соседней Персией они находились в дружеских отношениях, а потому решено было сначала договориться с ними миром. Страх персов перед дахлиями и туманами маратхов был столь велик, что они безропотно согласились предоставить им неограниченное временем право прохода через свои территории. Две армии, составленные из закаленных в боях с Моголами отрядов, двинулись через их территорию в сторону Европы. Первая обрушилась на Дагестан и штурмом взяла Тарки. Впечатленные этими событиями, Московиты поспешили заключить с Маратхами военный союз.
Вторая перевалила Кавказские горы и вторглась в Грузию, обложив Тифлис. Армия Грузин, обученная, вооруженная и обмундированная европейцами, пришла на выручку столицы и дала нам яростное сражение, которое все же не смогла обернуть в свою пользу. Тифлис пал. Но сопротивление Грузин продолжалась - Грузины восстали и собрали новую армию, и лишь по ее гибели в сражении близ Сухума страна сия была окончательно покорена.
Таким образом Маратхи утвердились в Европе, принеся свои знамена на Кавказ.